Детский аппетит: малоежками рождаются или становятся?

Рассказывает Светлана Кольчик, автор книги «Любовь и брокколи», мама двух мальчиков и журналистка с 20-летним стажем.

Глядя на то, как мой годовалый малыш уплетает за обе щеки третью порцию каши, ловко орудуя ложкой, я не верю своим глазам. Неужели это мой ребёнок? Мне гораздо привычнее вид моего старшего сына — ему недавно исполнилось шесть: ковыряющего со скучающем видом содержимое тарелки.

«Мой братик ест больше чем я», — хвастается друзьям старший сын Боря. Сам он относительно еды остаётся тем ещё привередой. Поиски наиболее гармоничного и педагогичного подхода к нему вдохновили меня на написание книги. Заканчивала я её, будучи беременной Лёвой. Который в плане еды оказался полной противоположностью брату.

Учёные утверждают, что такая вещь, как аппетит, а также вкусовые пристрастия, штука индивидуальная.

Существует, например, довольно популярная теория о том, что по восприятию вкусов люди делятся на три группы: сверхчувствительные, люди со средней чувствительностью и с пониженной (super-tasters, medium tasters, non-tasters). Исследования показывают, что у сверхчувствительных людей от природы на языке на порядок больше вкусовых рецепторов. Считается, что они более избирательны в отношении еды. Им сложнее привыкать к новым вкусам. Особенно к овощам — из-за повышенной чувствительности к продуктам, обладающим горьковатым привкусом.

Ещё есть исследования, утверждающие, что наша любовь (или нелюбовь) к овощам, фруктам и белковой пище по большей части передаётся по наследству, а пристрастие к сладкому и тем более привычка перекусывать быстрыми углеводами и вообще склонность к «эмоциональному питанию» — явления скорее приобретённые. Всё это тоже формируется ещё в раннем детстве. И всё больше экспертов, включая тех, у кого я брала интервью для своей книги, склоняются к убеждению, что

«Аппетит — глубоко социальный импульс», — пишет в своём бестселлере «Еда. Отправная точка» эксперт по питанию, известная британская писательница и журналист Би Уилсон, с которой я тоже имела возможность пообщаться.

Не исключено, что мой младший сын относится к категории non-tasters — нечувствительных и посему весьма толерантных к самым разным вкусам людей. Или просто он банально любит поесть. В год с небольшим я продолжаю кормить его грудью, но уже месяцев с трёх-четырех он проявляет недюжинный интерес к еде. Причём довольно нестандартной для младенца.

Его страсть к пищевым исследованиям порой доводит до довольно драматичных курьёзов. Например, недавно в японском ресторане стоило мне на мгновение отвлечься, он отправил себе в рот немаленькую порцию васаби.

Разумеется, я часто спрашиваю себя, как после написания книги изменилась я сама и что поменялось в моём подходе к питанию детей. И, как следствие, могло отразиться на пищевом поведении младшего сына.

Итак, что я делала иначе?

1. Применяла педагогический прикорм, то есть давала ребёнку пробовать разнообразную «взрослую» еду с самого раннего возраста. Причём не из родительской, а из собственной тарелки и, примерно с 10 месяцев, с собственными приборами.
2. Не боялась давать твёрдую пищу уже месяцев с 7-8 (разумеется, делая это под наблюдением)
3. Учла «окно толерантности» — период с четырёх до семи месяцев, когда многие дети отличаются повышенной восприимчивостью и открытостью к новым вкусам.
4. Решила не следовать слепо рекомендациям педиатров касательно нормативов кормления младенцев.
5. Никогда не заставляла малыша есть или доедать.
6. А главное, я на порядок сбавила обороты собственного перфекционизма. Опыт со старшим сыном убедил меня, что у большей части пищевых капризов и прочих проблем «ноги растут» в головах мам.

Удалось ли мне найти компромисс за столом со старшим сыном? Об этом я расскажу отдельно.

Фото: ThinkStock/iStock