«После эпидемии к власти придут врачи»
Михаил Шифрин, автор книги «100 рассказов из истории медицины» провёл насыщенный эфир в рамках онлайн-встречи «Альпина. Дома». Мы расшифровали часть эфира, в которой Михаил рассказывает о Чумном бунте 1772 года, о том, как эпидемии всегда двигают человечество вперед и почему коронавирус — не исключение.
Запись эфира Михаила Шифрина
Как эпидемии развивают человечество
С тех пор как появились врачи, каждая эпидемия чуточку продвигает нас вперед. Заболевание, приводящее к массовой гибели людей, не обязательно должно быть инфекционным. Скажем, серийные убийства. Наслаждение, которое испытывал Чикатило, убивая людей, свойственно игроманам. Великий психиатр Александр Бухановский, который помог поймать Чикатило и разговорить его, выдвинул гипотезу о том, что у него было органическое поражение головного мозга. Как только он стал анализировать, где этот маньяк появляется, когда он совершает свои убийства, то понял, что он метеозависим. Наука о нехимической зависимости появилась благодаря тому, что Чикатило очень уж старался.
Курение — тоже эпидемия. Оно распространилось во Вторую Мировую войну, когда закурили даже женщины. В то время за борьбу против курения выступил английский врач Альфред Долл. Он 40 лет проводил опыты, отслеживал историю каждого курильщика и доказал, что курение все-таки вызывает рак легких и рак почек. Сейчас мы видим, как народы взялись за искоренение этой эпидемии, и, действительно, она идет на убыль.
Или вот массовые отравления. В Харькове, в Институте благородных девиц, самые благородные девицы поели торта, который преподнесли им на день Веры, Надежды и Любви и матери их Софии. Поели и отравились. Главный гигиенист Павел Лащенков установил, что в нем был золотистый стафилококк.
Если бы не было этого отравления, то бог знает сколько еще десятков, а может, и сотен лет люди бы говорили: «Ну это вы съели что-нибудь не то», когда травились продуктами, в которых стафилококк размножился.
Тот самый Павел Лащенков сыграл очень важную роль в открытии воздушно-капельного пути заражения. Он поехал на практику в Университет Бреслау (теперь Вроцлав). Там набрал в рот культуру «палочки чудесной крови» и испортил себе этим зубы. Лащенков просто говорил, смеялся, шутил, насвистывал и смотрел, как далеко эти бактерии разлетаются. Там, где они осядут, они начинают размножаться и окрашивать среду в красный цвет. Так и выяснилось, что когда человек говорит, то на полтора-два метра из его рта с мельчайшими капельками слюны разлетаются бактерии — вполне себе жизнеспособные. А если он поет, то и на восемь метров. Вот полтора-два метра — это та самая дистанция, которую нас с вами просят соблюдать сейчас.
То, что мы сейчас испытываем в связи с пандемией коронавируса, тоже производит громадное впечатление, и последствия у этого, конечно, будут, причем последствия общественные.
Чумной бунт в Москве
Больше всего то, что сейчас происходит, похоже на Чумной бунт 1772 года. Шла война с Турцией, и оттуда привезли трофейную шерсть, в которой жили блохи. Они были переносчиками чумы. Попрыгали на крыс, на людей — началась эпидемия, которую активно замалчивали.
Данила Самойлович, полковой врач Копорского полка, на фронте заболел дизентерией в Румынии и вот что заметил. В Румынии, если человек заболевал чумой, его изолировали. В деревне был так называемый чумной капитан. Если у человека возникал жар и появлялись багровые пятна, его отсаживали в сарай, всю одежду и имущество сжигали и держали отдельно, пока он либо не умрет, либо не поправится. Чумной капитан брал на учет всех, кто видел этого человека. Их тоже изолировали, каждого в своем сарае, — и они должны были высидеть карантин. Если человек через 16 дней не заболел, значит, чумы не будет.
Самойлович увидел такую дисциплину, причем на деревенском уровне. По дороге в Оренбург он заехал в Москву, одолжить денег у знакомых врачей. Но потом он увидел, что творится в городе: ворвался на Большой суконный двор, где трудилось 3000 рабочих — и все уже были больны, обнаружил, что больны они чумой, и поднял тревогу.
Быстро начались мероприятия. Имущество у всех, кто был болен, тогда просто уничтожалось — просто сжигали дом. В Москве было 60 000 домов, 20 000 из них сожгли. Город закрыт: ни выехать, ни въехать. Выпускали только повозки с трупами. В монастырях вымерли все монахи, и там развернули чумные госпитали. Самойлович заведовал самым большим из них, в Симоновом монастыре, на 3000 коек. 5–10% заболевших выздоравливало, остальных приходилось хоронить.
Имущество зачумленных должна была уничтожать полиция. Она, конечно, не все имущество уничтожала, а кое-что ценное тащила на рынок. Возникла подпольная торговля: полицейские торговали добром, изъятым из якобы сожженных домов. Кончилось это восстанием.
Причем восстание началось с того, что одному рабочему явилась во сне Богородица и сказала, что за грехи, которые совершили москвичи, Христос решил наслать на Москву каменный дождь. Богородица умолила его заменить камни на мор, так что самые праведные выживут. И по этому поводу надо поставить большую свечу в часовне у Варварских ворот на Новой площади.
На площади собрался народ и священники. Последние давно не видели никаких денег, а тут люди собрались скидываться на свечу. Началось торжище. Митрополит пытался это дело запретить, а градоначальник послал солдат. Народ солдат избил и выгнал, митрополита убил. Хотели убить и Самойловича, как главного чумного доктора, но только не знали, как он выглядит. Ворвались в чумной госпиталь, разогнали всех зачумленных, которые там лечились. Бунт был подавлен добровольцами из числа московских дворян.
Раньше говорили: «Выживайте как хотите, если у вас зачумленные дома, то их сожжем вместе с вашим имуществом». Это привело к тому, что москвичи пытались уползти подальше от дома и умереть где-нибудь, чтобы их не опознали. Потому что иначе полиция сжигала их дом, предварительно его разграбив. Начались покушения на врачей. А их на весь город было всего 23 человека.
Стало ясно, что надо что-то делать. Начали раздавать деньги: столько, сколько люди зарабатывали за месяц. Людей успокоили, накормили, организовали подвоз продовольствия. Изоляция продолжалась. Перед Самойловичем встал вопрос: что делать с имуществом.
В итоге врачи подобрали состав из серы и селитры. При горении из него выделяется сернистый газ окиси азота, который убивает чумные бактерии. Поставили эксперимент. Восьмерых уголовников, осужденных за тяжкие преступления и приговоренных к казни, поселили в доме, в котором жили умершие от чумы монахи Симонова монастыря. В этом доме все имущество, включая одежду умерших, было окурено этим составом. В этой одежде уголовники-подопытные проходили 16 дней. Они жили безвылазно в этом доме и остались все живы и здоровы. Так стало ясно, что дезинфекция действует.
После этого построили специальные инфекционные бараки, их по румынской модели называли предохранительными домами. У каждого больного — своя комнатка. Ему извне наливают воду, у него есть свое отхожее место, которое выгребает персональный золотарь. У него в сенях стоит плита, на которой он может приготовить себе пищу. Перед тем, как его туда заводить, помещение окуривают. Там располагают запасы крупы, солонины, зелени — то, что ему потребуется, чтобы готовить пищу. Там он 16 дней живет, и если не умрет, то выйдет оттуда здоровым. Вот так это было организовано, и история эта мне все время вспоминается.
Почему же именно эпидемии продвигают нас вперед
Движение вперед происходит, когда у врача, который борется с эпидемией, находится множество союзников среди влиятельных людей. Того же Самойловича Потемкин сделал главным инфекционным доктором России, и в течение трех лет он координировал борьбу с чумой. Самойлович опубликовал научные труды и стал членом 12 иностранных академий.
Интересно еще, почему начальство так не любит слово «эпидемия». В переводе с греческого оно означает «над народом». Над всем народом разражается что-то совершенно неконтролируемое. Эпидемия немножко напоминает войну — в том смысле, что люди, привыкшие жить с лозунгом «От меня ничего не зависит, а что я могу сделать один», вдруг начинают понимать, что от них что-то зависит. Особенно если эпидемия затягивается.
Если мыть руки, как завещал Игнац Земмельвейс, ходить в маске, как завещал Лащенков, соблюдать социальную дистанцию, то с тобою ничего не случится. Ты и сам уцелеешь, и близких своих спасешь, у тебя будет большой шанс.
Что изменится после пандемии коронавируса
Общественные изменения сразу бросаются в глаза. Выживают те, кто умеет работать один, кто умеет работать дома, кто умеет самоорганизоваться, кто меньше прокрастинирует, у кого выше дисциплина, у кого лучше отношения в семье. Эти люди сейчас получают конкурентное преимущество перед всеми остальными. И после эпидемии мы поймем, что, может, не стоит собираться в офисах, не стоит собираться в больших коллективах, а стоит делать что-то удаленно там, где тебе это удобно, и уметь организовать себя. Возникнет нация фрилансеров. На самом деле это уже происходит на наших глазах. Социализму приходит конец, причем не с той стороны, откуда ждали, что какие-нибудь иностранные капиталисты его закопают, а со стороны эпидемии. Неожиданный конец социализма и коллективизма.
Я думаю, если мы еще пару месяцев посидим в самоизоляции, то начнем прислушиваться к мнению умных людей. Честно говоря, навыбирали дураков в руководство по всему миру. Один дурак лишает финансирования Всемирную организацию здравоохранения за то, что та плохо с китайцами боролась. Другие дураки сначала говорили, что вообще нет никакого коронавируса, что их страну Бог хранит. Я прожил февраль во Вьетнаме и наблюдал, что происходило в этой стране, когда там объявился коронавирус. Я увидел, что такое хорошо продуманные меры: люди без особых истерик закрыли школы и детские сады, рассадники инфекций, все стали ходить в офис в масках, так что если человек заболевал, он не чихал на коллег, которые еще не заразились. Я приходил в банк $100 поменять, а они все сидят в офисе в масках, все 50 человек.
Я думаю, что страны, которые умеют справляться с эпидемиями, получат конкурентное преимущество.
Те, кто сейчас в изоляции у себя дома, подумают: «А почему я здесь сижу в холоде, на улицу не выйти? Дай-ка я перемещусь куда-нибудь в Юго-Восточную Азию, в такие страны, как Вьетнам, где народ дисциплинированный, и буду жить там, делая все то же самое по интернету». Конечно, Вьетнам поэтому получает громадное конкурентное преимущество. Туда поедут люди с деньгами, будут там их тратить, и страна вырвется вперед в развитии.
