Сталин жил в нашей квартире
Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать

Как вы распоряжаетесь полученным от предков опытом? Помогает ли он вам в достижении поставленных целей или тормозит вас на каждом шагу? Замечательная книга Татьяны раскроет тайны межпоколенческой передачи травмы и поможет найти ответы на вопросы, которые вы боялись произносить вслух.

Книга Татьяны Литвиновой читается на одном дыхании. Хотелось бы отметить два главных ее достоинства. Во-первых, это самое доходчивое и понятное изложение из тех, которые мне доводилось читать, того, каким образом произошедшие когда-то психотравмирующие события продолжают влиять на жизнь и судьбу следующих поколений. Сложные теоретические понятия раскрываются через простые и понятные примеры из жизни. Во-вторых, основной повествовательной линией книги является рассказ автора от первого лица о том, как трагические события сталинского прошлого повлияли на три поколения ее собственной семьи. Это делает чтение увлекательным и захватывающим.

Андрей Гронский

врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук, автор книги «Обаяние тоталитаризма»

Опыт угнетения и насилия всегда постыден для человека. Это рана, которая превращается в болезнь. Еще неясно, что в большей степени стимулирует болезнь: само насилие или же стыд, что ты его претерпел. Возможно, главная причина болезни в том, что человек не смог за насилие расплатиться, не вернул свое унижение и бессилие обратно, к первоисточнику. Попросту говоря, не отомстил — и насилие осталось внутри него. И уже там, внутри, не находя выхода, оно разрушает и обесценивает все, что находит. Но как исполнить месть в отношении того, кто многократно превосходит тебя силой и ресурсами? Как отомстить в том случае, если источник насилия — государство? Возможно, отличной местью будет не допустить, чтобы рана была нанесена, уйти из-под удара. Уехать? Или практиковать безупречное несение своей судьбы, наподобие стоиков или первых христиан? Наверное, месть не очень удачная здесь категория. Слишком много к ней привязано самого противоречивого контекста. Наверное, лучше говорить о возврате насилия туда, откуда оно пришло. Возвратить к первоисточнику, к порождающему принципу. И сделать так, чтобы аннигилировать сам этот порождающий насилие принцип. Прервать эпидемию. И опять же, вопрос — как? Вытесненное и замолчанное насилие не исчезает. Оно становится призраком. А о призраках не принято говорить. В России вся культура коммуникаций построена на вытеснениях, умолчаниях и сокрытиях. Культура призраков. Когда здесь говорят, то всегда говорят не всё, что хотят. Не говорят главного. Лишь иногда, в минуты каких-то иррациональных прорывов или под действием водки, главное выходит из тени и становится произнесенным. И вот человек, который всегда являл миру свою отстраненность и саркастическую усмешку, вдруг признаётся, насколько жалким и уничтоженным он себя самого видит. Вытеснять и замалчивать свой страх перед насилием, а также свой стыд за этот страх давно уже стало повседневной практикой российского бытия. Практикой, передаваемой из поколения в поколение. Не говори лишнего, не выделяйся и не думай, что твое унижение делает тебя особенным. Унижение — это норма. Молчать об унижении — тоже норма, ибо кто рассудит тебя с тем, кто все это так устроил? Устроитель же на самом верху, он безраздельно властвует над насилием, ибо он и есть сама власть и само насилие. А кем уже столько веков видит себя российский человек? Подвластным. И рождая детей своих, он внушает им, что они тоже должны таковыми стать. Внушает не словами, а напротив — непроизнесением слов. И бескрайним набором безмолвных своих ужимок. Так и живут подвластные. Даже вдали от чужих глаз, в отдельных своих квартирах они не прерывают молчания. Ибо в каждой квартире, незримо, но ощутимо то ли душевным, то ли животным чутьем, живет на подселении призрак власти. И он почти никогда не спит. Надолго он там? Есть ли ему измеренный срок?

Роман Шамолин

антрополог, кандидат философских наук

Эта книга хороша как для генеалогов, психологов, психотерапевтов, так и для самой широкой публики. Перед нами словно автобиографический роман, предельно откровенный, очень кинематографичный, со многочисленными напряженными, захватывающими сюжетными линиями и потому читаемый на одном дыхании. Многие сцены написаны настолько правдоподобно, образно и сочно, что моментально погружаешься в реальность автора вместе с ним. Драма одаренного ребенка из типичной советской интеллигентной, «хорошей» семьи написана с удивительными яркими подробностями из советской жизни и советского быта. Ребенок, взрослея, хочет воссоздать утраченные семейные связи. Это не просто семейная сага. В определенном смысле это пособие для психотерапевтов. Родители и бабушка как будто предчувствовали, что упрямая и неуправляемая девочка, этакая Рони, дочь разбойника, станет для них чем-то слишком вызывающим и неудобным. Она всегда была какая-то не такая, неправильная, как будто чужая, слишком отдельная. Но эта ее отдельность станет и выигрышем семьи, ее триумфом. Ведь она найдет имена и опишет судьбы тех, кого семья забыла, — брошенных, сгинувших, преданных. И будет делать это, невзирая на их национальность и социальный статус. Благодаря ей семья обретет очертания и память. Ей будет это сделать легче, чем трем предыдущим поколениям, пережившим трагедии ХХ века, ведь она уже достаточно отдалилась от них во времени и потому замалчивание этих событий ей уже кажется странным и ненужным. Перед нами история страны в ХХ веке — октябрьский переворот, войны, голодомор, репрессии, оккупация, высылка. И страх нескольких поколений. Много страха. Он сквозит и в названии книги. Татьяна получила историю семьи в наследство. Что делать с этим дальше и, главное, зачем? Стоит ли вообще возвращаться к переживанию страха? В книге есть ответ на этот вопрос. Есть и конкретные советы, мудрые и полезные, для тех, кто любит генеалогию и психологию. В истории Татьяниной семьи ребенок, несмотря на жестокость взрослых (и, возможно, парадоксальным образом благодаря ей), становится самым чутким и восприимчивым к правде членом семьи. Он ищет ее всеми способами, и это — большая отвага, так как порой требует отказа от лояльности к самым любимым и близким людям. Удастся ли автору своим примером вдохновить читателей и профессиональных психологов на исследование их семейных историй? Я надеюсь... и благодарю Татьяну за честную, талантливую книгу, и жду продолжения ее истории!

Каролина Солоед

психолог, кандидат психологических наук