С обложки книги «Будущее уже не то, что прежде» (издательство «Альпина нон-фикшн») лукаво улыбается человек с узнаваемым лицом. Кажется, что ты вот только вчера видел его, проходя мимо играющих во дворе доминошников, или, может быть, среди обсуждающих за пивом мировые проблемы…
«Я держусь в стороне по своей воле, но я не одиночка. Меня отталкивает уродство системы. Будь она хороша, я бы с удовольствием влился в нее», — признается человек с обложки Джордж Карлин (собственно, автор этой книги). И тут же ставит вас в тупик следующим рассуждением: «Когда у вас течет унитаз и вы суете руку в бачок, чтобы поправить клапан, не приходит ли вам в голову, всего на миг, что вода в бачке уже побывала в унитазе? В будущем построят машину времени, но ни у кого не будет времени ею пользоваться».
Парадоксальное сцепление фактов, мыслей, ассоциаций поражает уже в посвящении к книге «Будущее уже не то, что прежде»: «Эта книга посвящается моей потрясающей дочурке Келли: хранительнице священной ДНК, гражданке мира и одной из немногих в Америке буддисток, по-настоящему хорошо играющих в покер».
И. не давая времени опомниться, он сообщает, что деньги на издание книги получены «главным образом от замаривания голодом семьи из четырех человек», а потом благодарит за сотрудничество свою «совратницу», милашку Сару Джейн, а затем предвосхищает повествование цитатами Германа Геринга, одной ирландки, Оскара Леванта, Сиднея Дж. Перельмана и Салли Уэйд.
Кто же он, раздающий пощечины общественному вкусу Джордж Карлин? Американский актер. Комик. Писатель. Автор 5 книг и более 20 музыкальных альбомов, снялся в 16 фильмах. Обладатель пяти премий Grаmmy и премии Марка Твена, четырехкратный номинант премии Emmy.
«Возмутитель спокойствия и мизантроп, циничный, попирающий устои, обличитель догматизма и политкорректности. Борец с Системой, созидающий в разрушении», — говорят он нем.
Что бы о нем ни говорили, стоит доверять оценке кокера-спаниеля Пегаша-Кокера Уэйда: Джордж Карлин не доставлял мне хлопот и добросовестно выполнял поручения, хотя и частично опаздывал, оправдываясь всякой ерундой типа «других дел». Как бы то ни было, я горжусь, что один из моих людей — Вы, мистер Карлин, — не разочаровал меня, как частенько разочаровывает жареный тунец».
Джордж Карлин в автобиографическом поэтическом опусе «Современный человек» признается: «Многогранный, мультикультурный, постмодернист, деконструктивист, политически, анатомически, экологически некорректный… Я из новой волны, но старой школы, и мой внутренний киндер любит внешние связи».
Эвфемизмам, которые «буйно расцвели во всех областях американской жизни и выскакивают то тут, то там», посвящена отдельная глава книги. По мнению Карлина, они не уточняют смысл, а затуманивают его, вуалируют истину.
Ладно еще, когда куриные пупки называют «желудочками», а куриные ляжки и грудки — «белым мясом» и «окорочками» — с этим Карлин еще готов согласиться. Но почему бородавку на лице тетушки Лил надо называть «красоткиной меткой» он так и не понял, хотя этот урок мама преподала ему в девятилетнем возрасте.
Со временем он все-таки усвоил, что люди придумали эвфемизмы для того, чтобы немного облагородить предмет, задрапировать неприглядную суть дела: так «бесприбыльный» стал «некоммерческим». Иногда, говорит Карлин, эвфемизмами заменяют слова, которые кажутся людям слишком обычными. «Если спросить в гостинице, бесплатные ли у них газеты, выставишь себя попрошайкой, но вопрос: «Газеты в подарок?» — позволяет сохранить слабую тень достоинства», — иронизирует автор.
Они нужны также для «выпендрежа» и «нашей старой знакомой — пресловутой политкорректности». Джордж
Карлин с присущим ему «черным» юмором и проницательностью развенчивает мифы и культы, укоренившиеся в сознании современного человека. Вот загадка: два самолета (один с британскими дипломатами и аристократами, второй — с греческими, сицилийскими, турецкими крестьянами) летят навстречу верной гибели, в каком из них будут громче вопли и проклятия? Подсказка от автора: это не британский самолет.
Вот щелчок по носу американских рекламщиков: «Глазной Супербластер… одобрен врачом, но не глазным. Звоните прямо сейчас».
Вот типичный пример того, над чем смеются обыватели: «Билли, если не будешь плакать, я тебя возьму на родео. Здорово же? Глядишь, затопчут кого, а то и забодают».
Из поля зрения Карлина не ускользают ни религиозные догмы («мне не дают покоя 10 заповедей, по-моему, список искусственно раздули, здесь явный нагон строк»), ни гендерные стереотипы («ЭМ и ЖЭ: здоровые, волосатые и громкие мужские особи и особи женские — поменьше, поглаже, но тоже изрядно громкие»).
Достается и политикам. Он убежден, что имеющие власть страдают комплексом вершителя. «Эй, вы там. Это мы управляем вашим существованием. Принимаем решения, которые влияют на всех вас, — говорит он от имен кукловодов. — Нам известно все, что вы делаете, мы знаем, куда и зачем вы ходите. А для чего, по-вашему, все эти камеры? И спутниковые системы слежения? И номера социального страхования? Вы нам принадлежите. И с этим ничего не поделаешь».
На институт семьи он взирает уж точно без «розовых очков» — с сарказмом и беспристрастностью. «Если бы эти чадолюбивые христиане, восторженные нюхатели подгузников, перестали рожать по стольку косоглазых ребятишек — глядишь, мы, остальные, могли бы расправить плечи и немного порадоваться жизни. Лишние дети расходуют наши ресурсы», — пишет он, и многих это, безусловно, шокирует. Однако автор — на всякий случай — напоминает, что «в семь смертных грехов входят одновременно и гнев, и гордыня».
И на десерт — секретные новости от возмутителя спокойствия Джоржда Карлина: «Что ни возьми — оно хуже, чем кажется. Ничего не остается. Никому ни до чего нет дела. Страна гибнет. Богу начхать. Чш-ш-ш-ш».
Источник
